Песни на его стихи исполняют группы «Любэ», «Иванушки International», «Белый орёл», «Золотое кольцо», «Фабрика», «Корни», а также Вячеслав Добрынин, Михаил Шуфутинский, Влад Сташевский, София Ротару, Александр Малинин, Стас Михайлов, Дима Билан и многие другие известные исполнители
Он – это поэт Михаил Андреев, автор многих песенных хитов, лауреат премии Ленинского комсомола и премии имени М. Горького – гость редакции газеты «Моя Земля». Что спросить у человека, чьи песни, безо всякого преувеличения, поёт вся страна?..
2015 год, в томском ТЮЗе только что закончилось награждение лауреатов международного фестиваля детского и юношеского творчества «Устами детей говорит мир». Полное фойе счастливых, вдохновлённых юных лиц.
Спешу на вокзал, необходимо успеть на автобус до Бийска. Прощаемся с Андреевым наскоро на ступеньках ТЮЗа. Бегу на остановку, почти на ходу впрыгиваю в троллейбус. Пассажиров в нём немного, а в салоне играет музыка. Что-то мелодично-озорное: «Эх, са-мо-волочка, пролетела как картоночка…» Не сразу соображаю, – «Любэ». Конечно, что ещё могут играть в томском троллейбусе!..
Напротив девица, озорная, под стать песне. Раскачивается в такт, подпевает. Похоже, ничего вокруг для неё нет, она песню слушает, она – вся там… Со стороны это смотрится по-доброму забавно. Но вовремя вспоминаю, главное, вокзал не проехать… Выхожу, а вслед доносится: «На прощанье, чернобровочка, подержись за ремешок…»
— Михаил Васильевич, отчего так в России берёзы шумят?
— Вопрос непростой, если не главный. Написалась такая строчка. Вроде бы вопросительное предложение. Подумал, о берёзах столько много песен написано… Потом вторая: «Отчего белоствольные всё понимают? – и дальше. – У дорог прислонившись по ветру стоят, и листву так печально кидают…»
Спускаюсь по лесенке с этажа, и вдруг строчки сами начинают приходить: «А на сердце опять горячо-горячо, и опять, и опять без ответа. А листочек с берёзки упал на плечо, он как я, оторвался от веток».
Чтобы не забыть, быстро-быстро возвращаюсь назад. Записал, а дальше текст сам пошёл: «Отчего так в России берёзы шумят? Отчего хорошо так гармошка играет? Пальцы ветром по кнопочкам враз пролетят, а последняя, эх, западает…».
Это одновременно – и вопрос, и ответ, это состояние и моё, и ещё многих людей. И как такового, ответа на этот вопрос нет.
— Мы в газете «Моя Земля» и на сайте публиковали ваше поздравление жителей Бийского района с Днём России. Люди прочли, что родился будущий поэт в посёлке Бундюрский лесоучасток Чаинского района Томской области…
— Лесоучасток этот находился 300 километров севернее Томска. Тогда леспромхозам выделялись участки под вырубку леса. Лес вырубали, сплавляли по рекам, хоть и небольшим, но полноводным. С детства помню шум бензопил, гул гусеничных трелёвочных тракторов, сплавные боны. Мы мальчишками постоянно бегали по бонам, рыбачили, особенно весной. Так что рыбалку с детства люблю.
Солист группы «Любэ» Николай Расторгуев с сыном – Колей-младшим – приезжали к Михаилу Андрееву, чтобы отдохнуть в Сибири. Они все вместе и с сыном Михаила – Кириллом — на снегоходах гоняли, рыбачили. Ездили и на Хардикову заимку – охотничью базу в тайге, и на дачу к Андреевым.
А когда собрались в баню, Расторгуев захватил с собой бензопилу. Решил, что, распаренные, после бани, они обязательно должны окунуться в прорубь. А для этого нужно распилить лед. Он отправил всех в парную, а сам со знанием дела взялся за дело.
А через некоторое время вернулся ко всей компании с огромной щукой. Оказалось, когда Николай-старший выпилил прорубь, рыбина оттуда выпрыгнула, и он её руками схватил. Рыбаки знают, зимой щуку поймать крайне сложно, но Расторгуев сумел.
Когда лес на участке заканчивался, леспромхоз переезжал на новый. На одном из таких участков – Бундюрском – я родился. Потом семья переехала на другой лесоучасток – Чая, там в школу пошёл. До школы ходили километра три. На 4 класса у нас была одна учительница. На одном ряду первоклассники сидели, на других старшие классы до четвёртого. Учительница попеременно подходила к каждому ряду, задание давала, спрашивала.
А к пятому классу мы уже переехали в поселок Подгорное. Там окончил 10 классов.
— В ваших стихах трава, сенокос – частые «гости»…
— Сено научился косить с малолетства. Родители держали корову. Но сезонный круг начинался с посадки картошки. 20 соток садили.
А потом уже сенокос начинался. Практически пол-лета с литовкой проводили. Рядом были колхозы, но они леспромхозовским работникам не давали хорошие участки, говорили: «Косите либо вдоль дорог, либо в лесу на полянах». Вот и косишь где попало. Потом сено домой свозишь на волокушах, на конях.
Ещё в детстве заметил, когда сено косишь, невольно вдохновение возникает. Эти строчки оттуда – «самая весёлая пчела до самого нас провожает дома», «трава на цыпочки встает, чтоб раньше всех увидеть солнце»… Такая радость, возникающая от монотонного труда, вдохновение, озарения – это именно оттуда. И сейчас, на протяжении многих лет это ощущение меня подпитывает. Всегда ищу именно это состояние, без вдохновения никогда не садился ничего не писал. Все создано вдохновением.
— А после сенокоса?
— В деревне жизнь сезонная. По осени – копка картофеля. Помню, когда картошку копали, нас в школе даже на два дня освобождали от занятий. Выкопаешь картошку – сушишь её на поле, потом разбираешь: эту в подвал на хранение, эту на семена, эту – порезанную – на еду. Когда сами управлялись, соседям помогали, если они не успевали выкопать. Как-то у нас так было принято само собой.
Потом – сезон охоты. Ходили, пока собака могла идти по снегу. На таких специальных широких лыжах, обитых лосинной шкурой. Помню, даже занятия в школе пропускали, иногда ночевали в охотничьих избушках.
Печку топили дровами. Весной обычно привозили берёзы, пока сок ещё не пошёл. Перепиливали их на чурки, и мы с братом Александром кололи их и стаскивали в поленницу.
До 18 лет я прожил в деревне. Этого достаточно, чтобы сполна напитаться деревенским укладом. И эта жизнь деревенская – она справедливая, честная, грамотная, возвышенная… Сколько бы хороших слов ты ни подбирал, они все подходят.
— А потом как-то сразу город, математика, радиотехника…
— После школы поступил в Томский институт автоматизированных систем управления и радиоэлектроники. Переехал в Томск.
Жили в общежитии по 5 человек в комнате. Совершенно новая романтика. Но я продолжал писать стихи. Начинал-то ещё в школе, бывало и на уроках. Времени на стихи всегда хватало, не в ущерб учёбе. А учился я хорошо – и в школе, и в институте.
Ближе к окончанию института стал посылать стихи в журналы, и их стали печатать.
— В каком журнале появилась первая публикация?
— В журнале «Енисей». Потом много было в Москве в различных газетах и журналах, в альманахе «Поэзия». Мне почему-то казалось, ну стихи и стихи – простые: про траву, про лесосплав… Но редактор альманаха «Поэзия» Николай Старшинов говорил мне: «Сам вслушайся: «Широкоспинные заливы, нетонущие берега, склонённые на воду ивы…», — Смотри, как ты зримо пишешь картину!»
Потом окончил институт, через год у меня книга вышла в издательстве «Молодая гвардия», потом в издательстве «Современник». Меня приняли в Союз писателей СССР… Работал: много занимался переводами, писал статьи. Переводил в основном с подстрочников. Но чтобы перевести, нужно узнать человека, о чём он пишет, ощутить его видение, его угол зрения. Встречались с этими авторами, часто бывал в Москве.
Постепенно пришло понимание, что литературой надо заниматься серьёзно. Стал много читать Пастернака, Цветаеву… Василий Казанцев, который тоже родом из Чаинского района, был буквально моим кумиром. Тем более мы с ним встречались лично.
В 1990-х Михаил Андреев получил письмо от Иосифа Бродского, в котором было предисловие к новой книге томского поэта. «Я понял, что надо привязать ногу к столу и писать», – вспоминал потом в одном своём интервью Михаил Андреев.
И ещё одно приятное воспоминание: «Леонид Леонов вручает мне премию и говорит: «Державин жал руку Пушкину, Пушкин – Гоголю, Гоголь – Тургеневу, Тургенев – Толстому, Толстой – Горькому, Горький – мне. А я жму руку тебе».
Дальше были в судьбе Михаила Андреева книги стихов, литературные премии… Песни на стихи Андреева, которые исполняли многие известные группы и исполнители, награждались дипломами «Песни года»… Но первое всегда запоминается больше.
— Когда песни на стихи Андреева запели?
— Игорь Матвиенко прочитал мою книгу. И позвонил. Мы стали сотрудничать. В то время у него ещё не было группы «Любэ». Я писал лирические тексты, которые исполняла его группа «Класс».
Помню, как познакомился с Николаем Расторгуевым. Мы сидели рядом на подоконнике в студии, ждали Матвиенко. Расторгуев и я. Разговорились: «Кого ждёшь?» «Матвиенко. А ты?» «Тоже» «А как тебя зовут?» «Меня Николай Расторгуев. А тебя?..»
В разговоре он обмолвился: «Мы песню «Клетки» сейчас будем репетировать». А слова этой песни – «сшей мне, мама, клетчатые брюки, а я в них по улице пойду» – я написал… Так с Николаем и познакомились. Они при мне и название группы начали придумывать. Я тогда в блокнотик записал, что группа, которая «Клетки» исполняет, называется «Любэ», чтобы запомнить. Это не от Люберец, а от слова «любовь»…
— Приходилось ли бывать на Алтае?
— Все лучшие стихи написаны в Сибири или связаны с Сибирью. А на Алтай меня приглашали один раз в жюри на песенный фестиваль «Иткульское лето». Когда ехали из Барнаула на Иткуль, увидел, какие там необыкновенно широкие поля, какая ягода там на полях и на лесных полянах! Сам фестиваль проходил на Берёзовом мысу на озере Уткуль, это удивительное, невероятно красивое место.
В качестве культурной программы участники и жюри фестиваля выступали в Бийском ГДК. Бийск – красивый, старинный город, богатый своей историей. Удалось побывать и на месте, откуда начинается знаменитый Чуйский тракт…
Наверное, немногим дано так проникновенно и искренне, как Андрееву, выразить словами свою любовь к малой родине, свою гордость за неё.
Не случайно все жители Сибири для поэта – земляки, родственные души. Ведь, если вспомнить, вплоть до июня 1917 года, наряду с другими территориями Западной Сибири – Кемеровской, Новосибирской и Томской областей России, Усть-Каменогорской и Семипалатинской областей Казахстана, западных земель Красноярского края и восточных Омской области, – Алтайский край входил в состав одной огромной тогда Томской губернии.
— А в Шукшинских Сростках удалось тогда побывать?
— Конечно. И очень этому рад. Посмотрел и главный дом-музей, и дом матери, и дом детства. Входил везде с замиранием сердца. Так бережно сохранена вся шукшинская обстановка, всё как-то по-деревенски, гостеприимно, с любовью. Мне это близко. В Сростках, так же, как у нас, люди сажают картошку, держат живность, косят сено… А прежде чем пройти в дом, тщательно очищают обувь, чтобы не нести в избу сор.
И, конечно же, сам Василий Макарович!.. Это уникальнейшая личность, явление природы. Его книги читают миллионы людей, фильмы смотрят миллионы. Читаешь, и невольно в душе возникает гордость, что ты тоже из Сибири!
Гордость за свою Родину, за Сибирь… за то, что «место нашёл у реки, где лучше клюют окуньки». Может быть, это и есть самое главное, «что я в жизни узнаю». Потому что выше этого ничего нет, счастье, радость – они внутри. Это когда смотришь, как стрекоза на поплавок садится, когда солнце заходит!.. И это всё – Родина, это всё – Сибирь. Может поэтому мечтаю побывать в Горном Алтае, послушать, как шуршит по камням вода…
— Традиционно в конце беседы, над чем сегодня работает поэт Михаил Андреев?
— Накопилось много новых стихов. Работаю над составлением книги.
— Спасибо за интересную беседу.
Фото предоставлены Михаилом АНДРЕЕВЫМ